Ознакомительная версия. Доступно 24 страниц из 119
еще? Но нет: Макс предупредил, что на место они должны прибыть только к вечеру. Им еще повезло, что Мартин Розен оказался человеком запасливым: в его летающей машине нашелся и кулер с водой, и целый набор сухих пайков — которые годились и для людей, и для собак. Они перекусывали прямо в дороге — летели уже шестой час подряд. Электрокоптеры были, пользуясь определением старинного военного фильма — воздушные тихоходы.
И вот за что Настасья себе не хвалила — так это за то, что она позволила Максу отложить изучение материалов её дедушки. Хотя, конечно, задерживаться на том железнодорожном вокзале они никак не могли. А в полете Макс отключил бортовой компьютер электрокоптера — опасаясь, что его использование может выдать Розену их местоположение. Однако кое-чего Настасья больше откладывать не желала.
— Я хочу знать, — повернулась она к Максу, — что это была за вещь — которую потерял мой дедушка?
Макс бросил на неё короткий взгляд, а потом вытащил из кармана своей джинсовой куртки и протянул ей маленький предмет: прозрачный браслет на пластиковой стяжке. Настасья взяла его и прочла на пластине, запаянной в плексигласовый корпус, надпись: Джейн Доу. Дата поступления: 05.06.2077 г.
— Пятое июня семьдесят седьмого года… — не веря себе, прошептала она.
2
Ньютон и его гость очень быстро дошли до станции метро «Баррикадная». Идти-то было всего ничего: чуть дальше старинной сталинской высотки на Кудринской площади. Собственно, они могли бы пойти сразу на «Краснопресненскую», поскольку им нужна была кольцевая линия. Однако Ньютон сказал:
— Перейдем, когда спустимся в метро.
Так поступали все москвичи уже несколько лет кряду: передвигаться под землей стало куда безопаснее, чем по её поверхности.
Барельеф со сценой рабочего восстания с наземного павильона «Баррикадной» давно уже сняли — передали в музей революционной атрибутики, размещавшийся неподалеку: в бывшем Центральном доме литераторов на Большой Никитской. Но само наименование станции оставили неизменным — каким оно было с двадцатого века. Хотя Баррикадной улице, по имени которой станцию назвали, давно уже возвратили исторический топоним: Кудринская.
Время, когда они подошли к «Баррикадной», прежде именовали часом пик. Но теперь в Москве не бывало столпотворений. И они без препон миновали рамки детекторов металла и электронных устройств, что перегораживали вестибюль, как небольшой виадук.
— А я-то не понял, что вы мне давеча сказали про капсулу, — сказал профессор, когда они шли по переходу на «Краснопресненскую». — Но к чему все эти предосторожности? Трансмутация — процесс быстрый, но далеко не моментальный. И не заметить его со стороны никак нельзя.
— Колберы насобачились: приспособились затирать потенциальную жертву в угол на станции. Один перекрывал обзор, а другой — производил эту самую экстракцию, чтоб её за… закоротило!
— И никто не пытался звать на помощь?
— Иногда жертва уже бывала мертва — экстракции это не препятствовало. Но чаще — в неё стреляли из Рипа ван Винкля.
— Вот почему все на нас косятся с таким подозрением, — сказал профессор. — Колберы-то, вероятно, ходили парами.
— Ходили и ходят. До сих бывают случаи — нечасто, правда, — когда они вгоняют потенциальную жертву в ступор при помощи Китайской стены и выводят из метро под руки в полубессознательном состоянии.
Когда Ньютон говорил «Китайская стена», его передернуло. И профессор, должно быть, что-то такое заметил. Только истолковал неправильно.
— Ваш сын во всем этом не виноват, — снова повторил он.
И дальше они шли в молчании до самой «Краснопресненской», где революционные барельефы никто не снимал, и они до сих пор смахивали на шоколадные фигурки в золотой фольге — ничуть не поблекли. А облицовка стен из красного и белого мрамора походила на землянику со сливками.
— Нам — в сторону «Комсомольской», — сказал Ньютон, хотя его спутник и так это знал. — И, когда мы сядем в вагон, не глядите себе под ноги — смотрите по сторонам. Иначе люди и вправду решат, что мы с вами колберы. Раньше-то в метро все читали, а сейчас нашли занятие поинтереснее: во все глаза друг за дружкой следят.
— Учту. — Королев усмехнулся. — Сколько нам ехать?
— Если не будет экстренных остановок — минут десять.
— Это хорошо. Когда мы прибудем на место, нам нужно будет осмотреться — до того, как состоится рандеву.
3
Настасья стиснула браслет с такой силой, что он едва не сломался у неё в кулаке. Она полагала, что после известия о возможном спасении дедушки уже ничто не сможет ошеломить её. Но такого она уж точно не ожидала!
— Тебе эта дата о чем-то говорит? — спросил Макс.
— По твоему виду кажется, что ты уже знаешь ответ.
— Ну… — Он заметно смутился. — Я знаю о том инциденте, когда пострадали твои родители. Меня это тогда особенно потрясло, потому как я незадолго до этого посещал Ригу — вместе с моим другом Денисом и его отцом, Михаилом Дмитриевичем Молодцовым. В Риге, кстати, я и видел Михаила Дмитриевича в последний раз. Его жена говорила потом, что он заранее всё продумал: решил уехать в Балтсоюз и оттуда исчезнуть — с концами.
— А я вот считала, — Настасья издала подобие смешка, — что мои родители исчезли с концами. Ведь я…
Она умолкла: ей вдруг сдавило горло. Получалось, что её дед всё это время знал: её мама не пропала на пляже.
— Ведь я думала — её тело так и не нашли, — едва сумела выговорить Настасья.
— Этот браслет — не с мертвого тела, — качнул головой Макс. — Покойникам в морге надевают бирку с именем на большой палец ноги. Это — идентификационный браслет живого пациента. Хотя скорее всего — безликого. Иначе на браслете имелся бы еще QR-код.
Он глянул на Настасью с таким состраданием, что у той защипало в глазах, и она надолго от Макса отвернулась. То, что её мама осталась жива тогда, в 2077 году, теперь уже вряд ли имело значение. Девять лет — это для безликих был Мафусаилов век. Столько никто из них не жил.
Они летели низко, Макс говорил: чтобы не заблудиться. И Настасья стала, чтобы прогнать слезы, смотреть вниз — где зеленые пятна лесов чередовались с прямоугольниками полей. Реки были видны так хорошо, что Настасье удавалось даже разглядеть отражение в воде электрокоптера. Мосты казались почти хрупкими — и девушка гадала: не страшно ли было по ним передвигаться? Но главным были — города. При подлете к ним Макс всякий раз набирал высоту, однако кое-что Настасья всё-таки смогла увидеть. И этого хватало, чтобы поразить её воображение.
Города внизу не выглядели мертвыми — или полумертвыми, как покинутая ими Рига. Потоки машин реками
Ознакомительная версия. Доступно 24 страниц из 119
